Направить в нужное русло: чем занимаются университетские венчурные фонды

Устройство «Комарик» разработали специалисты Университета науки и технологий МИСИС. Университетский венчурный фонд (УВФ), созданный в рамках федерального проекта Минобрнауки России «Платформа университетского технологического предпринимательства», подхватил стартаперов на стадии запуска серийного производства. 

Для чего в рамках федпроекта создаются венчурные фонды и почему стартапы становятся выгодной инвестицией рассказал представитель УВФ «Лобачевский» Диас Сафин. 

— Как устроен университетский венчурный фонд и в чем его особенность? 

— В прошлом году Министерство образования совместно с Фондом инфраструктурных и образовательных программ (ФИОП) выступило с инициативой создать в стране венчурные фонды, которые бы поддерживали технологическое предпринимательство. Было создано 5 фондов в форме инвестиционного товарищества: каждый фонд — это объединение инвесторов, они заключают между собой договор и совместно отбирают потенциально привлекательные проекты, инвестируют в их развитие, выращивают их с уровня TRL 5 до уровня TRL 9 или выше, а далее — могут выгодно продать стратегическому инвестору уже фактически отдельный успешный бизнес. 

По организационной форме — это, как я уже говорил, инвестиционное товарищество, то есть УВФ работает без образования нового юридического лица. Как правило, юрлица — это члены товарищества, инвесторы. Так, например, Фонд «Лобачевский» создан Инвестиционно-венчурным фондом Республики Татарстан совместно с Фондом инфраструктурных и образовательных программ и технопарком «Идея».

Я бы дал такое определение: инвестиционное товарищество — это объединение инвесторов, которые собрались, чтобы вложить свои средства в потенциально хорошие, вкусные инвестиционные проекты, чтобы затем получить доход от развития этих проектов.

— Как подбираются участники Фонда? Как вы находите друг друга?

— Каждый из пяти УВФ специализируется на определенных сферах инноваций. У нас это энергетика, робототехника, диптек (deeptech — уникальные, защищенные патентами или трудно поддающиеся копированию технологические, научные достижения). А, например, фонд «Лозино-Лозинский», который курирует компания Citronix, специализируется на проектах в области космонавтики.

Кстати, обратите внимание: каждый фонд носит имя великого русского ученого. У нас это Николай Лобачевский — он не в Татарстане родился, но был ректором Казанского федерального университета, который тогда назывался Императорским университетом. Есть фонд «Королев» — у них в приоритете космические технологии, но также новая мобильность и кибербезопасность. Есть фонды «Литке» и «Ландау» — первый специализируется на технологиях ИИ, микроэлектронике, новых материалах, второй — делает ставку на визуализацию, ИТ-инфраструктуру, виртуальные системы. 

Соответственно, члены товарищества — это эксперты в выбранных направлениях. Или специалисты, которые знают и понимают, как и где необходимую для развития профильного стартапа инфраструктуру привлечь. 

Кто-то больше понимает, как работать в фармацевтике, кто-то тяготеет к сельскому хозяйству, к агробиотехнологиям. Быть «все обо всем» невозможно, да и не нужно. 

— Почему инвестфонду выгодно инвестировать в университетский техпред? Чем именно этот сектор может быть привлекателен для инвесторов?

— Все были когда-то студентами. Студенчество и молодость — это такой сплав энергии, интереса к новым передовым вещам, это время, когда хочется найти точку опоры, весь мир перевернуть. Романтика. Эту кипучую энергию нужно поддерживать и направлять.

Но, конечно, инвесторы — прагматичные люди, мы стремимся не поддержать любое смелое новаторство, а найти в нем рациональное зерно, коммерческую перспективу. И энергию ребят направить в нужное русло. 

В области инвестиций очень важно как раз найти проекты, которые условно называют единорогами — это компания, выращенная до многомиллиардной стоимости за небольшую сумму, но на базе новой — изобретенной или успешно доработанной — технологии. Это, как правило, прорывные разработки, новации, которые, в принципе, нигде никогда не делались, но которые могут быть потенциально хорошо востребованы рынком. Инвестор, вложив в такой проект тысячу рублей, со временем получает отдачу в несколько сотен тысяч. 

Но чтобы найти такой проект и вырастить прибыльную компанию, нужно отделить зерна от плевел: приходится просеивать множество интересных идей и потенциально успешных проектов, пока найдешь то, что выстрелит. Нужно хорошо понимать рынок, проводить экспертизу, иметь, как я это называю, чуйку на инвестиционно вкусные новации, работать с ними. 

— В каких направлениях вы сейчас ждете появления таких компаний, потенциальных единорогов? 

— Техническое оборудование, гаджеты, разработки в области искусственного интеллекта, агробиотехнологии, нефтехимия, робототехника, микроэлектроника и приборостроение — эти области у нас, как у технопарка, приоритет номер один. Диптек. Мы готовы вкладываться именно в это, как инвесторы. 

Инвестиции — ведь это не только про деньги. Про деньги — банки. Инвестиции — это еще и возможность получить экспертную поддержку: выяснить, какие направления сейчас востребованы у бизнеса, какие ниши можно будет занять. Инвесторы не просто спонсируют проект, они его выращивают. 

Мы по большому счету являемся экспертами, которые сначала находят алмаз в куче руды, а затем помогают его огранить — проект, условно расписанный на салфетке, довести до предварительной технической модели. Это не быстрый забег, фактически приходится проживать часть жизни вместе с проектом, с его командой.

— Как найти алмаз? Как вы отбираете проекты для инвестиций? 

— Система тут многослойная. Невозможно разбираться во всем, поэтому фонды концентрируются на нескольких направлениях, как я уже сказал. Работаем со стартап-студиями, присматриваем, какие интересные проекты растут у них, смотрим, как стартапы начинают там развиваться. 

Есть пул экспертов, которых мы постоянно задействуем, у нас партнерские отношения с вузами республики, с производственниками, мы работаем с государственными структурами. 

В нашей системе стартап-студии — это, образно говоря, дошкольные учреждения. Первый этап, где созревают проекты. Далее стартап выходит на уровень школы — растет, развивается; инвестиционные фонды — это скорее уже стадия вуза. А далее — взрослая жизнь, самостоятельный бизнес. Мы со стартап-студиями работаем в связке, фактически стартап, как ребенка, у них перенимаем и продолжаем растить. 

Яркий пример — проект «Комарик». Это прибор, который позволяет человеку самостоятельно делать себе инъекции внутримышечно или подкожно. Его разработали ребята из МИСИС, растили в фонде «Сколково», там команда практиковалась, они создали модель, вышли на серию и тут их подхватил фонд «Лобачевский». 

УВФ вложился в этот проект, чтобы его масштабировать, запустить линию по производству такого оборудования — это ведь интересная, выгодная история, рынок для «Комарика» есть и в России, и за рубежом.

— В какие еще проекты вы уже инвестируете?

— Сейчас «Лобачевский» скорее отбирает для себя проекты. До конца этого года планируем выбрать 3-4 проекта из большой воронки, чтобы сосредоточить работу на них. 

Например, у наших коллег из университетской стартап-студии есть интересный проект — «Грунтсорбсервис». Это проект по очистке грунтов и сточных вод с помощью реагентов. Эти ребята стали победителями конкурса «Студенческий стартап», который проводит Фонд содействия инноваций, попали в университетскую стартап-студию, их текущий уровень — порядка 3-4 TRL, еще немного подтянутся внутри стартап-студии и дальше их подхватит фонд «Лобачевский»: мы на них уже на этапе выращивания смотрим.

— Насколько в целом можно оценивать инвестиции в студенческие проекты как рискованные? 

— Инвестиции в молодых людей и молодые идеи — это высокорисковый бизнес. Мы это прекрасно понимаем, романтика и полет мечты — это хорошо, но кипучую энергию нужно направлять, мечтателей — приземлять, где-то поправлять, давать советы, давать экспертную оценку, показывать, открывать новые ниши для их продукции или замыслов. Вот этот багаж у нас есть. В каком-то смысле инвестор становится наставником. Это помогает минимизировать риски, двигаться поступательно вперед. 

— Каковы ваши  стратегические планы на ближайшие 2-3 года? 

— Являясь фондом «Лобачевский», институтом развития, мы намерены как можно больше инвестировать и увеличивать капитализацию тех компаний, в которых мы уже участвуем. Естественно, фонд не собирается всю жизнь оставаться в этих проектах: мы вырастим эти бизнесы и будем продавать свою долю. 

В ближайшие 2-3 года фонд планирует нарастить свой портфель как минимум до 10 стартапов. Потенциальные проекты уже присматриваем для себя и готовы работать.