Россия и сообщество OpenSource: доводы рассудка

В рамках нового проекта «Алло, Axoft!» эксперты ИТ-отрасли обсудили, закрытым или открытым является на самом деле сообщество Open Source, и когда могут привлечь к ответственности за использование открытого кода, можно ли считать благом ввод запрета на финансирование разработок базового ПО ИТ-дочек госкомпаний, и что будет с рабочими местами при массовом внедрении ИИ.

Некоторое время назад в Интернете активно обсуждалась история, произошедшая с российским разработчиком: предложенный им патч в Open Source-сообщество был отклонен по причине того, что он — из России. Как относится этот факт с заявлением отцов-основателей, которые декларируют открытость и отсутствие какой-либо дискриминации?

«Open Source — это вроде как открытый исходный код, в том числе сообщество, которое должно быть, по идее, открытым. Есть стереотип, что оно абсолютно свободное, нерегулируемое, и ИТ-специалисты, повинуясь собственной идейности, мотивации контрибьютят в общий код, затем он собирается и весь мир его использует, как хочет», — рассказал Сергей Игнатов, директор по развитию продуктовых направлений компании Axoft.

Но случившийся с российским разработчиком кейс говорит о том, что это не совсем так. И здесь возникает вопрос: существует ли вообще Open Source? И является ли действительно открытым открытое ПО, которое может использовать любой желающий без ограничений?

«Все различие в Open Source заключается в том, по какой лицензии он распространяется. — отметил Леонид Росляков, заместитель коммерческого директора Postgres Professional. — Есть два типа лицензий. BSD (Berkeley Software Distribution License — разрешительная лицензия на распространение свободного ПО) позволяет делать с Open Source все, что угодно. Но, соответственно, если у вас данные пропали, вы не можете предъявить претензии авторам, и, если что-то использовали из этого кода, вы обязаны упоминать авторов исходного кода. Вот это — действительно настоящий Open Source, потому что такая лицензия не предполагает наличие владельца кода — код никому не принадлежит, и никто вам его не запретит использовать никогда. А вот второй вид лицензий — GPL (General Public License, лицензия на свободное ПО) и ее типы — она уже предполагает единого владельца. Не важно, это физическое или юридическое лицо, но оно есть.  И здесь как раз становится показательным случай с нашим разработчиком».

Волнительной темой для участников рынка также становится инициатива Минцифры, касающаяся запрета на финансирование разработок базового ПО ИТ-дочек госкомпаний. Речь идет о софте, который разрабатывается для собственных нужд и используется в периметре собственной экосистемы. Сейчас на такие разработки распространяются различные преференции и льготы, но, если подобное ПО написано кастомно под конкретного заказчика, а на рынке существуют аналоги для всех, стоит ли инвестировать в подобные проекты?

Виктор Засорин, руководитель отдела развития продаж решений Axoft, сказал: «Нужно отметить, что говорится о запрете только того ПО, которое государственные компании разрабатывают для внутреннего использования и не планируют в будущем его коммерциализацию. А если такое ПО будет подходить и другим участникам рынка, тогда инвестиции в развитие продукта и разработчика станут окупаемыми».

Никита Черняков, эксперт по информационной безопасности, считает, что в целом инициатива хорошая: «Потому что это — хороший приток инвестиций в коммерческих разработчиков. А вот если ИТ-дочка зарабатывает, условно, на своем же банке, никому от этого ни холодно, ни жарко. Отрасли, в целом, все равно».

Представитель Postgres Professional также отмечает, что инициатива экономит деньги государства и нет надобности тратить их, когда есть частные финансовые инвестиции. Эксперт отметил, что такой государственной ИТ-дочке придется содержать штат специалистов, как у коммерческих разработчиков, что является дорогим удовольствием.

«Тем не менее, есть достаточно серьезное различие между отраслями экономики. Например, если мы пойдем в нефтегазовый сектор, то там много собственного, проприетарного софта, который в том числе позволяет компаниям быть экономически эффективными. Возьмем, к примеру, добычу нефти: есть софт, который рассчитывает гидроразрыв пласта. И вот это —  уникальная технология нефтегазовой компании. И запретить ей это разрабатывать — неправильно. Но если нефтегазовая компания захочет разработать общий системный софт — ОС, СУБД — зачем это нужно?», — сказал Леонид Росляков.

Многие продукты на рынке разработаны на основе открытого кода, если речь не идет о специализированном ПО под нужды конкретного сектора экономики. В том числе те решения, которые становятся настоящим трендом в стране — технологии искусственного интеллекта. Согласно исследованию Axoft о проникновении российских технологий в регионы, 22% из опрошенных интеграторов и реселлеров отметили ИИ как наиболее интересный фокус бизнеса во всех округах, при этом наибольший спрос — в УФО (27%). Тем не менее, многие заказчики не хотят покупать ИИ, поскольку думают, что он их заменит.

Сергей Игнатов рассказал: «Государство анонсировало до 2030 года более 145 млрд рублей инвестиций только в государственный сектор на внедрение искусственного интеллекта. Крупные компании активно внедряют ИИ, и никто не отрапортовал о массовых увольнениях. Наоборот, отмечают, что внедрение ИИ порождает новые вакансии на обслуживание обеспечения информационной безопасности, увеличение штата аналитиков».

Эксперты встречи сошлись во мнении, что в рамках реализации проектов, связанных с ИИ, не последнее место занимает развитие решений в области хранения данных. Так, искусственный интеллект помогает структурировать информацию, оптимизировать производительность СУБД, регистрировать отклонения в системе, тем самым, помогая выявлять инциденты в сфере ИБ. Леонид Росляков отметил, что ИИ позволяет устранить сложности в области функционирования СУБД, облегчает поиск информации, снимает часть нагрузки с технической поддержки, дает конечным пользователям возможность самостоятельно решить немало проблем.

«Мы видим применение ИИ в оптимизации выполнения запросов. То есть основная задача искусственного интеллекта или применения его решения в таких автономных вещах, например, как СУБД — это возможность сделать так, чтоб он работал без Интернета. Потому что сейчас, какой ни возьмите инструмент, если нет доступа к Интернету, если у него нет модели, по которой он обучался, он просто бесполезен. И мы как раз поэтому стремимся к тому, чтобы сделать интернетонезависимые решения», — отметил эксперт.

ИТ-отрасль не стоит на месте, это экосистема со своими правилами, импульсами и трендами. Open Source все же существует, инициатива Минцифры позволит сэкономить деньги государства и даст приток инвестиций в ИТ, а ИИ — как один из движущих факторов развития отрасли — уже ее неотъемлемая часть.