Криптомошенничество: классика и современность

Криптовалюта, задуманная как инструмент расчетов и накоплений, свободный от контроля, по иронии судьбы породила одну из самых изощренных форм современного мошенничества. Если отвлечься от звонких названий и терминологии, становится ясно: технология блокчейна (от англ. blockchain — «цепочка блоков») не изобрела новое орудие преступления, а лишь дала старым схемам их совершения новый инструмент и дополнительные возможности.

Суммарный ущерб от криптопреступлений только за один 2023 год по данным аналитической компании Chainanalysis превысил $24 миллиарда, наглядно демонстрируя масштаб явления, которое уже давно вышло за рамки отдельных случаев и превратилось в теневую индустрию.

Правовые системы, особенно Российская, оказались перед вызовом: как преследовать за преступления будущего, имея на руках инструменты прошлого? Ответ оказался на удивление консервативным. Криптоактивы признаются имуществом, что позволяет применять в их отношении статью 159 Уголовного кодекса Российской Федерации — мошенничество, то есть хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, а к строителям финансовых пирамид — статью 172.2 — организация деятельности по привлечению денежных средств и (или) иного имущества. Это напряжение между скоростью технологией и неспешностью права создает уникальные юридические ловушки, куда попадают в основном все, и крайне редко — истинные виновники.

Но, пожалуй, самый интересный с юридической точки зрения феномен — это когда мошенничество не выглядит как классический обман, а маскируется под добросовестную сделку. Здесь уместен пример из моей личной практики, который является идеальной иллюстрацией системной проблемы. Гражданин — верифицированный пользователь криптобиржи, действуя строго по правилам биржи, которые, в свою очередь, основаны на законе, получает рублевый перевод на карту банка, являющийся платой по курсу за определенный объем криптовалюты, которую затем переводит в рамках сделки купли-продажи анонимному покупателю на этой же бирже. Основная проблема в том, что он не знает, кто именно отправил ему рубли: был ли это покупатель крипты, которого не видно, или некое третье лицо. Проблема усугубляется, когда это третье лицо само стало жертвой классического «социального инжиниринга», и осуществляло перевод, находясь под воздействием мошенников.

Рассматривая дело суд первой инстанции, видя перед собой лишь факт перевода денег от обманутого потерпевшего продавцу криптовалюты и отсутствие между ними договора, спешит применить статью 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации об обязанности возвратить неосновательное обогащение, постановив вернуть средства. При этом конкретно в данной ситуации судом был установлен покупатель криптовалюты, то есть человек, формально обогатившийся через продавца за счет лица, которое перевело деньги продавцу! Однако суд решил, что именно продавец криптовалюты (цифрового рубля), лишившийся криптоактива, является надлежащим ответчиком в данном споре и именно он является неосновательно обогатившимся лицом.

Такое решение представляется не логичным, так как ставит добросовестного участника оборота криптовалюты, в положение ответственного за жертв кибермошенников. И судя по растущему количеству подобных обращений в коллегию адвокатов их число будет расти.

Здесь, к примеру, стоило бы задуматься владельцам комиссионных магазинов, ведь именно с них по такой логике должны взыскивать ущерб за честно принятую на комиссию, а затем проданную вещь, которая, как окажется в будущем, получена преступным путем. Разумеется, судьба нашего продавца крипты, и тот факт, что он сам — жертва мошенников, суд первой инстанции пока интересует мало, при этом сейчас формируется судебная практика по подобным делам в вышестоящих судах.

В ситуации с неосновательным обогащением, как таковым, неоднократно разбирался Верховный Суд РФ. Так, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам от 2 февраля 2021 г. № 44-КГ20-17-К7 (дело № 2-2886/2019), Верховный Суд Российской Федерации разъяснял, что для взыскания неосновательного обогащения ключевым является отсутствие какого-либо правового основания. А если такое основание имеется (к примеру, та же самая реальная сделка купли-продажи криптовалюты контрагенту на бирже), требования должны быть отклонены. В данном случае денежную сумму ответчик получает за продажу криптовалюты, то есть преследует определенную экономическую цель, и в его действиях нет ничего неправомерного.

Исполнение обязательства, то есть в нашем случае оплата за криптовалюту, может быть произведено третьим лицом, и криптопродавец не обязан выяснять и исследовать происхождение каждого платежа. Он в этой схеме — не обогащающийся, а, по сути, такой же потерпевший, лишившийся своего цифрового актива. Фактический виновник, разорвавший цепочку «платеж-исполнение», обманувший и криптопродавца, и, возможно, лицо, от которого последний получил деньги, остается в тени. При этом ответчиком по исковым требованиям о взыскании неосновательного обогащения, то есть виновником в гражданском смысле слова, является криптопродавец — техническое звено в схеме, имеющее риск дважды лишиться своих денег. Это и есть та самая ловушка цифровой анонимности: она не просто скрывает преступника, но и перекладывает гражданско-правовые риски на невиновных.

Таким образом, криптовалюта, как явление, не создала ничего предельно нового, но обнажила старые, нерешенные проблемы в новых, гипертрофированных масштабах. Борьба с этим явлением — это не только ужесточение законов или запреты. Это, в первую очередь, тонкая судебная работа по взвешиванию фактов на основе фундаментальных принципов судопроизводства и делового оборота: справедливости, разумности, добросовестности и баланса интересов. Нельзя, борясь с тенью, наказывать того, на кого она упала. Пока технологии будут опережать право, а судебная машина не наберет скорость и не стабилизирует направление, единственным щитом для обычного человека останутся осторожность, критическое мышление и понимание простой истины: в мире, где любой перевод необратим, доверие должно быть не эмоцией, а осознанным и просчитанным риском. А право должно не гоняться за призраками, а создавать такие рамки, в которых добросовестный участник оборота не станет заложником технологического прогресса. Видится в ближайшее время будут даны актуальные разъяснения Верховного суда РФ по столь назревшей и важной в цифровом праве проблеме.