Металлы будущего: как редкоземы формируют мировой баланс сил

Редкоземельные металлы — это группа элементов, без которых невозможно производство современной электроники, «зеленой» энергетики и оборонных технологий. Сегодня борьба за доступ к этим ресурсам превращается в один из ключевых факторов мировой экономической и политической конкуренции. О том, кто диктует правила на рынке редкоземов и каковы позиции России, — в материале.

Металлы будущего: что скрывается за термином «редкоземы»

Для начала немного химии: редкоземельные элементы (РЗЭ) — это группа из 17 металлов, в которую входят скандий, иттрий, лантан и 14 следующих за ним в периодической таблице лантаноидов (церий, неодим, европий, диспрозий и другие). В основном это пластичные, серебристо-белые проводники. Их ключевое свойство — способность образовывать множество сложных соединений с другими металлами. Именно это позволяет использовать их в качестве «добавки», которая кардинально меняет и улучшает свойства сплавов.

Несмотря на свое название, редкоземы не являются такими уж редкими в природе — они встречаются достаточно часто, но при этом довольно редко образуют удобные для разработки месторождения. Обычно они рассеяны в земной коре, а их содержание в руде часто не превышает 100 граммов на тонну. Из-за такой низкой концентрации рентабельная добыча возможна лишь попутно, когда РЗЭ извлекаются как побочный продукт при разработке месторождений других, более распространенных металлов.

Еще одна важная особенность РЗЭ — их сходные химические свойства, и это сходство делает процесс разделения и очистки элементов технически сложным и экономически затратным. Особенно выделяется прометий, который не имеет стабильных изотопов и в природе практически не встречается, образуясь лишь в результате радиоактивного распада урана.

Мировые залежи редкоземов: кто контролирует стратегические ресурсы

Согласно оценкам Геологической службы США, глобальные запасы редкоземельных металлов в 2024 году превышают 90 млн т.  При этом распределены они по планете крайне неравномерно.

Абсолютным лидером по запасам является Китай, которому принадлежит почти половина мировых ресурсов — от 40 до 45 млн т. Значительная доля месторождений, по 20-25%, сосредоточена в недрах России и Бразилии. При этом оценки российских запасов в различных источниках кардинально отличаются: по данным отечественного Минприроды, в России залегает более 28 млн т редкоземов, тогда как Геологическая служба США насчитывает лишь 3,8 млн т доказанных залежей РЗЭ. Также в число стран с крупнейшими запасами входят Индия (6,9 млн т) и Австралия (5,7 млн т).

Ситуация с добычей демонстрирует еще более значительный перекос. В 2024 году мировой объем разработки РЗЭ составил 393,8 тыс. тонн. И здесь Китай демонстрирует абсолютную монополию — на его долю приходится около 70% всей добычи и свыше 90% переработки. На территории страны расположено более 200 редкоземельных предприятий, среди них — порядка 30 рудников и более 10 обогатительных фабрик. Такая концентрация производства превращает Поднебесную не просто в лидера, а в монополиста, диктующего условия на глобальном рынке редкоземов.

При этом пример Китая уникален, ведь страны с крупными запасами далеко не всегда являются столь крупными добытчиками. Например, Россия, обладая значительными ресурсами, пока занимает крайне скромное место в мировой добыче — менее 1%. Добывать их экономически невыгодно: перспективные месторождения расположены на труднодоступных территориях без соответствующей инфраструктуры. Это подтверждает, что помимо наличия месторождений, критически важны развитые технологии и инфраструктура для их освоения — фактор, которым Китай смог воспользоваться. Также ключевое значение имеет внутренний спрос на РЗЭ: в случае с Россией потребности отечественной экономики в этих металлах пока невелики и оцениваются примерно в 2 тыс. т в год. При таком скромном внутреннем спросе масштабные инвестиции в разработку месторождений становятся экономически нецелесообразными, поскольку произведенный продукт не будет полностью поглощен внутренним рынком, а внешние ограничены санкционным давлением.

Новая нефть: ценность редкоземов для экономики XXI века

Уникальные свойства редкоземельных элементов нашли применение во всех ключевых высокотехнологичных отраслях — от электроники до энергетики и оборонной промышленности. Особенно заметно их влияние в постоянных магнитах на основе неодима и самария: первые обеспечивают работу двигателей электромобилей, дронов и генераторов ветряных турбин, вторые — используются там, где требуются высокая термостойкость и надежность, например в авиации. Именно развитие «зеленой» энергетики и электротранспорта остается главным драйвером мирового спроса на РЗЭ.

В электронике редкоземы отвечают за яркость и точность экранов, работу оптических линз и датчиков: европий и тербий используются в люминофорах, иттрий — в лазерных системах, а церий — при полировке оптического стекла. В оборонном комплексе они необходимы для систем наведения, лазерных дальномеров, приборов ночного видения и спутниковой связи. 

Контроль над поставками этих элементов уже воспринимается как вопрос национальной безопасности: без надежных источников и переработки невозможно массовое производство электроники и создание высокоточного вооружения, а замена РЗЭ в большинстве критически важных технологий пока остается экономически и технологически нецелесообразной.

Как редкоземы стали инструментом торгового противостояния

Востребованность редкоземов в ключевых отраслях привела к тому, что доступ к ним превратился в один из центральных элементов торгового противоборства между США и Китаем. По данным Геологической службы США, в 2020–2023 годах около 70% редкоземельных металлов и соединений, импортируемых в США, поступало из Китая. Наглядным подтверждением уязвимости стал эпизод 2022 года, когда выяснилось, что один из компонентов двигателя истребителя F-35 — самарий-кобальтовый магнит — производится в Китае. Это подтолкнуло Вашингтон к ускоренному развитию собственных мощностей, но полная переориентация оборонно-промышленного комплекса на «домашние» редкоземы требует времени. Но первый шаг Пентагоном уже сделан: принят закон, по которому с 1 января 2027 года запрещено использовать редкоземельные металлы, добытые или изготовленные в Китае, России, Иране или Северной Корее.

Во время второго срока Дональда Трампа, в разгар торговой войны, поставки редкоземов стали одним из ключевых инструментов давления со стороны Пекина. В ответ на повышение Трампом тарифов на китайские товары до 145% Китай ввел запрет на экспорт в США семи редкоземельных металлов — самария, гадолиния, тербия, диспрозия, лютеция, скандия и иттрия. После этого пошлины были частично снижены — до 30%. 

Однако противостояние вновь обострилось в октябре 2025 года: Пекин расширил перечень ограничений, усилив контроль за экспортом редкоземов, а также за технологиями их производства и их зарубежным применением, включая военные цели и производство полупроводников. В ответ последовали резкие заявления со стороны Вашингтона о возможных контрмерах, вплоть до угроз увеличить тарифы до 100% и ограничить экспорт критически важного ПО. Пока исход противостояния остается неопределенным и будет зависеть, в том числе, от двусторонних переговоров лидеров стран на саммите АТЭС в Южной Корее. А пока Вашингтон времени зря не теряет и активно ищет альтернативы редкоземельным металлам из Китая. Так, Трамп подписал соглашение с премьер-министром Австралии Альбанезе о совместных инвестициях (более $3 млрд) в проекты по критически важным металлам, плюс Пентагон должен вложить средства в строительство в Западной Австралии завода по переработке галлия мощностью 100 т в год. Кроме того, Белый дом активно содействует в получении американской компанией Cove Capital доступа к одному из крупнейших в мире неразведанных месторождений вольфрама в Казахстане. Этот металл необходим Пентагону для производства боеприпасов, снарядов и другого вооружения. Таким образом, Вашингтон стремится снизить зависимость от доминирующего поставщика редкоземов — Пекина — и создать собственные цепочки поставок для критических материалов.

Российская карта редкоземов

Россия обладает одними из крупнейших в мире запасов редкоземельных металлов: официально разведано около 18 месторождений. При этом единственное действующее в коммерческом масштабе месторождение сейчас — Ловозеро в Мурманской области: из его руд добывают лопаритовый концентрат, который затем отправляют в Пермский край. Там из концентрата извлекают соединения ниобия, тантала и титана. Получаемый карбонат с содержанием 16 редкоземельных элементов экспортируется в Китай, поскольку в России пока нет крупных мощностей для глубокой переработки и изготовления полуфабрикатов высокого передела.

Крупнейшее — Томтор — расположено в Якутии и считается одним из самых «богатых» по концентрациям РЗЭ месторождений в мире. Прогнозные ресурсы оцениваются в 154 млн т руды с рекордным содержанием оксидов редкоземельных элементов — до 10%, включая стратегически важные ниобий, тербий, иттрий и скандий. По оценкам директора Института геологии и минералогии СО РАН Николая Крука, запасов редкоземов в Томторском месторождении «хватит на сотни лет даже при взрывном росте их потребления». Однако разработка Томтора неоднократно откладывалась из-за отсутствия технологий переработки, сложной и дорогостоящей логистики (руду планировалось перерабатывать в Краснокаменске (Забайкальский край), который находится в 5 тыс. км от месторождения), а также протестов местных жителей, обеспокоенных высокой радиоактивностью руд. В 2024 году президент публично раскритиковал замедление работ, а в мае 2025 года «Роснефть» получила контроль над оператором проекта — компанией «Восток Инжиниринг», что обозначило усиление роли государства в стратегическим секторе и стремление вывести разработку редкоземельных металлов в стране на новый уровень.

Параллельно Минпромторг анонсировал подготовку к запуску крупных инвестпроектов по РЗЭ в Мурманской, Иркутской областях и Якутии. Стратегическая цель — нарастить производство редкоземельной продукции до 50 тыс. т к 2030 году, что позволит в разы сократить импортозависимость (с 75% до 45%). Перспективы международного сотрудничества, в частности с США, совместные проекты с которыми обсуждались в начале 2025 года, остаются туманными на фоне ужесточения санкционного давления. В этих условиях успех российской редкоземельной стратегии будет зависеть от способности создать замкнутый производственный цикл — от добычи до высокотехнологичной продукции — а также обеспечить достаточный внутренний спрос.