Углеродный и экологический след: от точечных решений к системности

По мере ужесточения климатических рисков и роста понимания их каскадного эффекта наблюдается значительный сдвиг в подходах к ответственности компаний за экологические последствия своей деятельности. Если раньше фокус ограничивался только локальными мерами, то сегодня запросы заинтересованных сторон трансформируются. В глобальной климатической повестке все больше компаний обращают внимание на выбросы, которые генерируются на этапах производства сырья, логистики, использования продукта клиентами и даже его утилизации.

Как показывает исследование CDP, для многих отраслей выбросы значительно превышают эмиссии по охватам 1 (прямые выбросы от деятельности компании) и 2 (косвенные энергетические выбросы). Выбросы по охвату 3 (прочие косвенные выбросы) уже включены в критерии ведущих ESG-рейтингов (MSCI, CDP), влияющих на доступ к «зеленому» финансированию и стоимость капитала.

Растущие требования к прозрачности и системному анализу цепочки создания стоимости заставляют представителей бизнеса смотреть на воздействие своих процессов на окружающую среду через призму жизненного цикла. На сегодняшний день компании чаще всего применяют эту концепцию в рамках оценки воздействия на изменение климата, рассчитывая углеродный след продукции (УСП) ― количественный показатель, учитывающий не только прямые, но и косвенные эмиссии, возникающие на всех этапах жизненного цикла: от добычи сырья до утилизации. 

УСП позволяет собрать фрагментарные данные о выбросах в единую аналитическую модель, которая выявляет скрытые взаимосвязи между стадиями жизненного цикла и становится основой для принятия решений, влияющих на всю цепочку создания стоимости. Например, в ходе исследования воздействия моющих средств, проведенного A.I.S.E. (Международной ассоциацией производителей мыла, моющих средств и товаров для ухода), оказалось, что больше 60% углеродного следа стирального порошка связано не с его производством или упаковкой, а с этапом использования: потребители нагревают воду для стирки, что требует значительных энергетических затрат. Этот пример доказывает, что фрагментарный анализ отдельных этапов (например, только упаковки) мог бы привести к ошибочным выводам, в то время как всестороннее исследование указало на необходимые меры ― доработку возможности применения продукта при низких температурах и снижение его расхода на одно использование.

Углеродный след также становится условием доступа на рынок. Введение Европейским союзом механизма трансграничного углеродного регулирования (Пограничного корректирующего углеродного механизма, ПКУМ, Carbon Border Adjustment Mechanism, CBAM), или — углеродного налога на импорт, создает мощный стимул для производителей-экспортеров, ведь теперь экологическая прозрачность напрямую влияет на ценообразование и конкурентоспособность продукции. На данный момент CBAM фокусируется на встроенных выбросах от «прекурсоров» (промежуточных продуктов), то есть требует раскрывать те выбросы, которые связаны непосредственно с производством основных материалов для регулируемых товаров. Так, если компания ввозит стальные детали, она должна учесть выбросы от выплавки стали, но не от транспортировки или использования готового изделия. В полной мере требования CBAM начнут действовать с 1 января 2026 года, но они уже коснулись экспортно-ориентированной части российского бизнеса. Хотя в России стимулом для расчета УСП пока остаются в основном требования иностранных контрагентов и партнеров, Минэкономразвития России уже рекомендует раскрывать углеродный след в рамках проекта стандарта ОУР, что указывает на постепенное вовлечение национальной регуляторной среды в глобальную климатическую повестку на уровне отдельных требований.

За пределами углеродного учета

Стремление компаний и регуляторов достичь целевых показателей по снижению воздействия на климат иногда приводит к тому, что предпринимаемые меры могут непреднамеренно усиливать нагрузку на другие аспекты окружающей среды.  Например, переход на электромобили сокращает выбросы парниковых газов при эксплуатации, но увеличивает нагрузку на экосистемы из-за добычи лития и кобальта для аккумуляторов. Аналогичным образом массовое внедрение солнечных панелей создает проблему утилизации токсичных отходов по истечении их срока службы, особенно в странах не имеющих для этого соответствующую инфраструктуру. Таким образом, когда решения принимаются в рамках одного критерия ― углеродоемкости ― это может привести к переносу воздействия на другие категории: водный след, землепользование или экотоксичность.

Для того чтобы не искать компромиссы, а минимизировать нагрузку на окружающую среду, необходим комплексный подход, инструментом реализации которого может стать оценка воздействия жизненного цикла по нескольким категориям. Данный принцип стал основой для разработки региональных методик оценки экологического следа, таких как Product Environmental Footprint (PEF) в ЕС и TRACI в США, а также международной системы экологической декларации продукции (EPD).

Стандартизированный характер экологических деклараций позволяет компаниям сформировать базу верифицированных данных, которые они могут использовать для разработки мер по снижению воздействия в рамках цепочек поставок. Ведущие технологические гиганты, такие как Microsoft, Google, Amazon и другие, уже  призывают своих поставщиков оборудования для дата-центров раскрывать комплексные данные об экологическом воздействии через EPD. Таким образом, расчет экологического и углеродного следа постепенно становится условием работы с лидерами отраслей. Расчет экологического следа также получил широкое распространение в строительной отрасли благодаря международным системам сертификации, таким как LEED и BREEAM, которые стимулируют осуществлять закупки строительных материалов и оборудования, имеющих EPD или другие экологические маркировки III типа. В России аналогичные требования интегрированы в национальную систему сертификации зданий «Клевер».

Несмотря на доступность этих инструментов, их внедрение в бизнес-практику происходит медленно. Низкая вовлеченность бизнеса связана с высокой трудозатратностью и стоимостью таких работ, а также с отсутствием обязательных регуляторных требований в этой области. В настоящее время оценка экологического следа остается добровольной инициативой. При этом ее актуальность неуклонно возрастает, поскольку на глобальном уровне растет понимание взаимосвязи климатического кризиса с кризисом биоразнообразия, деградацией почв, дефицитом водных ресурсов и отрицательным влиянием на здоровье населения. Все чаще начинают звучать слова о том, что не нужно ограничиваться только углеродным следом, правда, пока их произносят шепотом.

Новая роль потребителей

 Углеродный и экологический след предоставляют достоверные данные о воздействии продукции на окружающую среду, что формирует основу для ответственного производства и потребления, а также обеспечивает возможность объективно сравнивать товары и услуги. Это особенно важно в условиях растущей проблемы гринвошинга. Так, многие компании используют расплывчатые формулировки вроде «экологичный» или «заботящийся о природе», поскольку спрос на такую продукцию остается высоким: согласно исследованию Better за 2023/2024 годы товары с ESG-маркировкой в среднем приносят  на 19% больше выручки на российских маркетплейсах. При этом расплывчатость нередко маскирует декларативный характер таких заявлений и скрывает отсутствие реальной аналитической работы. Такие заявления могут основываться на фрагментарных данных, полученных при анализе лишь одного параметра или характеристики продукта, либо вообще не подкрепляться какой-либо оценкой.

В ЕС проверка экологических заявлений показала, что 37% из них содержат расплывчатые и общие утверждения, не отражающие конкретных характеристик товаров. Для того чтобы остановить манипуляции с экологической маркировкой и дать потребителям возможность делать более осознанный выбор, Еврокомиссия в рамках Директивы ЕС о «зеленых» заявлениях (Green claims) к 2026 году планирует ввести строгие требования к доказательной базе, методикам расчета и прозрачности информации, содержащейся в экологических заявлениях. Данная директива подчеркивает важность оценки воздействия продукции на всех этапах жизненного цикла, а также необходимость учета влияния продукта на разные экологические аспекты, что делает расчет экологического следа ключевым инструментом перехода от абстрактных заявлений к обоснованным решениям.

Результаты оценки экологического следа также планируется включить в цифровые паспорта продукции, первые из которых будут разработаны к 2027 году в рамках Регламента ЕС по экологическому дизайну для устойчивых продуктов (ESPR). Теперь, выбирая между двумя товарами, потребитель сможет сравнить не только цену и функционал, но и их влияние на окружающую среду: углеродоемкость, энергоемкость производства, а также процент перерабатываемых компонентов. Ожидается, что дальнейшие действия ЕС в этой области также окажут положительное влияние на глобальные цепочки поставок.

В России подобные цифровые паспорта продукции внедряются с 2018 года в рамках государственной системы маркировки «Честный знак». И хотя сегодня экологическая составляющая не является приоритетом или составной частью этой системы, она может послужить фундаментом для интеграции дополнительных показателей: углеродного и экологического следа, состава материалов и возможности переработки. Предоставление прозрачной и систематизированной экологической информации о продуктах позволит потребителям стать активными участниками «зеленого» перехода в России.

Внедрение систем оценки углеродного и/или экологического следа не только формирует новую модель устойчивого развития, основанную на принципах системной прозрачности и комплексного анализа воздействия на окружающую среду, но и создает пространство для диалога между бизнесом, потребителями и регуляторами.

Автор статьи — Яна Могельницкая, старший консультант практики устойчивого развития ДРТ.